Спустя еще 20 минут он кончил, прижавшись к ней всем телом и с криком дикого бизона в брачный период. Два изнеможенных тела опустились на пол. Оба молчат, может от того, что нечего сказать, а возможно просто пересохшее горло не дает выдавить ни звука. Дрожь в коленях медленно отступает, в мышцах снова чувствуется сила, теперь взмокшие тела начинают дрожать от холода, а может от отступающего наслаждения. Евгений дотянулся до халата, прикрыл обоих и, наконец, решил нарушить тишину:
– Прости, если сделал тебе больно. – Она молчит. – У нас так давно не было секса, что я просто обезумил от страсти.
– Мне было невероятно хорошо… спасибо.
«План работает, я все еще могу сводить его с ума!» – мелькает в ее мыслях.
«Черт! Как же нежно она произносит это спасибо! А что она ответит, если узнает о ком я думал, пока трахал ее на этом столе!» – в его висках снова начинает пульсировать кровь.
Людмила ложится на его плечо и прижимается еще сильнее, чтобы поделиться своим теплом. Он понимает, что должен обнять ее, но руки не слушаются, вместо этого он закрывает глаза и заживо сжигает себя на костре, под радостные возгласы собравшихся зевак. Сердце сжалось, словно в самый центр груди вбили железный кол, воздух давит на грудную клетку, мешая сделать новый вдох, а внутри живота что-то надорвалось. Незнакомое прежде чувство: «наверное, это и есть совесть».
X
Вокруг нас пыль с блестящей крошкой,
Мы думаем, что знаем все.
Но все вокруг настолько сложно,
Что мы похожи на ослов…
Утро следующего дня для Евы началось суматошно. Чуть не проспав после изнуряющей и тяжелой смены в клубе, она с трудом успела в агентство, стукнув каблучком по крыльцу «Подиума» в 8:58.
«Кажется, я уже выдохлась! Скоро придется выбирать: либо прибыльная, но такая далекая и туманная работа моделью, либо настоящая, но малоперспективная учесть официантки. Как говорится: синица или журавль».
Не теряя времени, она сразу направляется в кабинет Евгений Борисовича. Анечка встретила ее не слишком-то услужливым взглядом, но не позволила сказать себе ни одного лишнего или двусмысленного слова. Через десять минут ожидания, с глубокой внутренней дрожью, Ева тянет на себя массивную дверь кабинета.
– Ты вовремя. Проходи.
Словно тяжелый груз свалился с ее плеч после этих слов. Уже более уверенная она делает шаг вперед.
– Я хотела бы поговорить по поводу контракта…
– Я тоже…
Как-то небрежно, будто между делом, он бросает на стол несколько листов с печатным текстом и тут же садится за компьютер, делая вид, что очень занят. Самое время обрадоваться, нет, запрыгать от счастья и станцевать сальсу, но лицо Евы не выражает никаких эмоций. Через несколько секунд она делает два уверенных шага к столу и берет ручку. Куда делся тот трепет, который был с ней все эти две недели? Где эмоции, от которых кружится голова и перехватывает дыхание?
Четко и аккуратно она выводит две подписи на разных листках, затем ровно складывает один из экземпляров и крепко сжимает в ладони:
– Очень рада, – выдавливает она из себя, Евгений лишь кивает головой, но потом будто случайно вспомнив, быстро бросает:
– Кстати, сегодня у тебя первая фотосессия, Моно тебя уже ждет.
– Что?
– Все, все, мне некогда, подробности узнаешь от него.
Ошарашенная и удивленная Ева медленно спрашивает:
– То есть, мне уйти?
Не отрывая взгляда от монитора, Евгений подает жест, означающий, что можно покинуть помещение.
С чувством злобы и позора, будто ее только что окотили зловонной жижей на глазах тысячной толпы, она выходит из кабинета:
Конец ознакомительного фрагмента.
